Бастарды [СИ] - Баса

Перестал рассматривать кадры за спиной, наклонился очень низко ко мне. К моему лицу, глядя на губы, требуя подчинения. Лбом прикоснулся к моему. Я, как можно быстрее скрыла лицо подальше, отклонила плечи назад, прячась в теплой мужской толстовке лицом. Но Хаски не захотел понимать намека, совсем низко наклонился, и пальцами вздернул мой подбородок.

На расстоянии нескольких миллиметров попытался захватить мои губы, но я отвернула голову. Не дала себя поцеловать и настойчиво надавила ладонью ему в грудь, прогоняя.

— Зачем тебе это? — поинтересовалась я.

Польски ушел от нас, видимо, дав нам некое уединение. На фоне что-то обсуждали. Но Аристократ не останавливался. Носом медленно водил по коже, по виску с татухой, шеи, за ухом, обдавая теплым дыханием тело. Завораживал и сбивал с мыслей. Я пыталась убрать лицо опять, но куда уберешь, когда нижняя часть туловища зажата мужскими бедрами.

— Хочется, — прошептал Дмитрий запоздало на шее с таким придыханием, что меня с ног до головы облил поток мурашек. Очень холодный, заставивший покрыться гусиной кожей.

— Прекрати, — постаралась вернуть голосу твердость. — Мы уже все выяснили, разве нет? Что за цирк?

Остановился, наконец, отступил с глубоким вдохом, как будто не дышал до этого.

— Что ты не хочешь со мной больше общаться? И дальше что? Я-то хочу, — ничего более. Только его желание имело силу. — Я думал поумнеешь после первого раза. Нет. Не поумнела. Мне нельзя отказывать. Меня это раздражает. Особенно, когда происходят подобные вещи, — и мужчина кивнул в сторону танцпола.

Мой враг невменяем, к сожалению и моему осознанию. Как надо говорить с такими людьми? Правильно. Медленно. И жалобно, ни в коем случае не гневить больше. Не показывать характер.

— Пожалуйста, — взглянула ему в глаза твердо, но просяще. — Отпусти Беатриче. У него День Рождения. Почему ты его так?

Слов не нашлось, чтобы продолжить. Может ли быть? Ты кажется сказал явно, что, что… что… ты ревнуешь? Или может это чувство гордости Хаски? Скорее, да. Твоя собственность не должна принимать чужие ухаживания. Ты посчитал меня своей собственностью? От чего? Аристократ приподнял бровь насмешливо, ямочками сверкнул словно по-настоящему радовался, но это фальшь.

— Потому что всякие мрази возле тебя меня бесят! — особое ударение сделал на последнем слове, давая возможность додумать.

Я — твоя вещь. Неодушевленное тело, которое должно принадлежать одному господину?

— Пожалуйста, — посмотрела мужчине в глаза.

Дам свою беспомощность. Покажу, кто мой властелин. Хаски прется от этого. Ему нужна власть, а от меня не получал? Долго искал в моих глазах какой-то ответ, не реагировал на чужие разговоры.

— Отпусти, мы просто танцевали. У него девушка есть, — вранье в глаза. Я ас в этом. Аристократ поджал губы, решал в уме поверить или не поверить. Иногда следил за событиями на танцполе. Опять наклонился, поглядел в глаза, требовал подчинения поверженной перед сильным. Губы предельно близко, ожидали повиновения. Моего поцелуя, но я отвернулась.

— Отпусти его. Пожалуйста, — попросила вновь.

Перестал обнимать. Дал пространство для движений, но только для того, чтобы запустить руку в карманы джинс и достать телефон. Настрочил что-то. Я, кажется, обрадовалась от облегчения, малюсенького облегчения.

— Пожалуйста, — телефон засунул в карман и показал в сторону зала за моей спиной.

Я повернулась в указанную сторону. Среди множество людей не так быстро обнаружила парня. Отыскала Беатриче или колонну.

Глен рядом со своими дружками, резко отцепил руки от ворота куртки Беатриче и что-то зашептал тому на ухо. Оттолкнул тело Бастарда, как от скользкой, мерзкой гусеницы, посмевшей проползти рядом. Одногруппник быстрым шагом покинул танцпол сквозь толпу.

— Довольна?

Что дальше? Хаски сзади. Его руки на моих бедрах сбоку, погладили по всей длине юбки сверху вниз. Возбуждение, прикрытое тканью джинсов ощутила остро позади, как будто и не было преград в виде одежды. Ягодицы и то, что с таким остервенением Аристократ пытался в меня пихнуть опять.

Ты — больной Хаски. Почему страдаю от твоей болезни я? Или я причина этих ужасных симптомов?

Мужчина положил руку мне на лицо, можно сказать, нежно. Пальцами провел по щеке, вызывая трепет от мест прикосновения наших тел. Большим пальцем правой руки — по моей губе нижней, она не такая пухлая красивая, как у него. Мягко развернул за бедра, больше не сопротивлялась.

Платила по счетам, ведь Беатриче свободен. Магниту внутри себя позволила издать импульсы по отношению к противоположно заряженному полю. Прислонилась губами к теплым, сухим устам. Непорядок. Наши губы должны быть мокрыми. Да? Как и наши тела в опасной близости друг с другом. А мужчина, почувствовав мой ответ, взял в обхват, в плен. Твердые, массивные руки обхватили меня за ягодицы жестко, до легкой боли сжали и прислонили к себе. К напрягшемуся члену, давая понять что двигало. У него всегда стоит рядом со мной? Язык засунул глубоко мне в рот, сплел с моим, как в паутине заклеил и больше не отклеивал. Жалил, жалил, мерзкий паук. И я позволила яду взять надо мной вверх, не умру от малого количества.

Удовлетворенный результатом, Хаски внезапно отодвинулся, взял за руку.

— Не шалите, детки! — крикнул вдогонку Трески. Мы не ответили. Ни я, ни Хаски, когда дверь захлопнулась за нами. Через танцпол, наполненный народом.

В машине один на один, ветер гулял в салоне, как добрый друг. Трепал накладные волосы, не сильно, но раздражающе. Помнится в первый день гадала чей ретс в Арзонте и мечтала прокатиться. Сейчас бы с удовольствием выпрыгнула на полной скорости из машины. Может перенестись, грешным дело подумала. Боялась смотреть на Хаски, страх плотно взял в плен. Сконцентрировалась, постаралась успокоить бешеное биение сердца.

Давай, Аня учись по желанию переноситься, а не в момент всплеска эмоций. Тщетно, молчала до последнего, пока путешествие не оборвалось на парковке возле университета.

Боялась выйти из машины, что будет дальше понимала прекрасно. Совершеннолетняя уже. Как там мои Бастарды успели уйти?

А Дмитрий удивил. Я не собралась с мыслями, не подготовилась к очередному моральному разложению. Аристократ нажал некую кнопочку на машине по середине панели, голубенькую, приятного цвета. Окна зажужжали, как стая пчелок, при опускании стекол. Темнота стремительно укутала теплом. Свет наверху зажегся. Еще один щелк кнопочки блокировка дверей.

Не сопротивлялась, когда Дима опустил мое кресло максимально вниз с помощью маленького черного рычажка сбоку сидения. Я почти горизонтально, а его тело, то есть нижняя часть вдавила в мягкую обивку. Опять этот поцелуй,